Новости – Общество
Общество
«Самое главное богатство — коллектив, который дует в одну дудку»
У комбайнеров небольшая сиеста. Фото: Лариса Бахмацкая / «Русская планета»
Как нелегко достается хлеб на востоке Ставрополья
20 июля, 2016 23:36
8 мин
Сельскохозяйственный производственный кооператив (СПК) колхоз им. Апанасенко расположен недалеко от села Дербетовка, в северо-восточной части Ставропольского края, в Кумо-Манычской впадине. Земля тут тяжелая — не чернозем, а глина, поэтому и хлеб выращивать непросто. Но колхоз держит марку, из убыточного хозяйства СПК стал лучшим хозяйством в районе. «Русская планета» отправилась в село на жатву, чтобы узнать, как в поте лица добывается хлеб. Ведь 50 градусов жары колхозники считают обычной температурой.
Перед жатвой председатель колхоза Алексей Лавриненко приглашает выпить кофе в своем маленьком офисе. Разговор начинает с того, что в этих местах не растет ничего кроме пшеницы.
«Потеряли тонны пшеницы»
– Даже кукуруза не растет, поэтому мы используем канадскую систему сухого земледелия: половина засеяна, половина земли отдыхает. За село выехать — и уже калмыцкая степь пошла. Для понимания, давайте сравним наш район, и, к примеру, Кочубеевский. Набираем два ведра земли — отсюда и оттуда, и наливаем в ведра по пять литров воды. В кочубеевской земле будет пропитка на половину, а может и до дна. А у нас пропитывается 3-4 сантиметра и вода стоит сверху — глина. Поэтому мы не копаем глубже пяти сантиметров, иначе ничего не прорастет.
– А арбузы у вас нормально растут?
– Последние годы не растут — даже для них слишком жарко, а весна слишком холодная, и они пекутся, как сдутые мячи.
– Алексей Федорович, в этом году Ставрополью от погоды досталось: и град за градом, ливни бесконечные, и саранча...
– Три дня назад у нас такой ливень прошел, что федеральную трассу закрывали, выпало 70 мм осадков. И ладно бы, если бы впервые за лето, но ведь дожди идут постоянно, град. Залило все, у нас же не чернозем, земля глинистая, вода не уходит. В июле у нас выпало полугодовая норма осадков, за 28 лет у нас два раза такое было.
– Саранча к вам первым из Калмыкии прилетела?
– Мы оперативно обрызгали поля, да и машина стоит заправленная наготове. Не отдадим ей зерно.
– Бесконечные ветры — это помощь для аграриев?
– Конечно, он же влагу выдувает, просушивает зерно. А тут после дождей и тишь стояла, и похолодало, больно об этом говорить. Мы своими силами все убираем, помощь не просим, наоборот, бывает, помогаем соседям. Обычно на жатву уходит десять рабочих дней. В этом году все по-другому. Сегодня 23-й день уборки, а мы убрали только 60% зерна. Всего в колхозе 6800 тысяч га. За один хороший день молотим за день 500-600 гектаров, а сейчас — всего 200 га. Комбайн идет в среднем до шести километров в час, а сейчас — два. У нас около 50 градусов жара в районе, к тому же.
– Кто в первую очередь теряет? Вы или колхозники?
– Все, потеряли тонны пшеницы.
«Избирали меня уже тогда, когда и воровать было нечего, все было пропито»
– Как вы попали в этот колхоз?
– Было место ветеринара, а я врач. Проработал какое-то время на этой должности, а потом меня выбрали председателем колхоза. Но избирали меня уже тогда, когда и воровать было нечего, все было пропито. Колхоз шел на банкротство, годами люди не получали заплату. Тогда и выбрали. Первое время как-то выкручивались, а уже через три года мы окупались, и с тех пор живем исключительно на свои деньги.
– Как вы сумели поднять колхоз?
– Я на первом собрании сказал, давайте поймем одну вещь: будем хорошо работать — выкрутимся, не будем — наши проблемы. Все потихоньку восстанавливали. Смогли доказать всем, что можем работать. А сегодня считаемся лучшим хозяйством в этой зоне края. Не все мне сразу поверили, но в итоге все селяне поддержали. Землей надо заниматься, ее надо любить. Земля дилетантов не любит. Самое главное богатство — коллектив, который дует в одну дудку. Чтобы людей не контролировать, а доверять им, когда знаешь, что человек все верно делает.
– Знаю, у вас есть футбольная команда в колхозе? Сложно коллектив было собрать?
– Я в футбол гонял до 48-лет, и у меня на сегодня больше половины специалистов — любители футбола. Так что не сложно. Кто в футбол хорошо играет, тот и на поле не дурак.
– А из города не приезжают работать в колхозе?
– У нас все свои работают. Как-то я с корреспондентами разговаривал, и объяснял им, что надо село знать, чтобы о нем писать. Хотите тест: вывезу вас за село, дам палку, чтобы вы пасли овец на нашей жаре. Если вы день выдержите, да еще и без интернета, то вы готовы писать про нас. А если два дня, так приму в колхоз. Мы к постоянной жаре спокойно относимся. Если капелька пота на носе висит, значит жарковато, а когда пот не капает, то по нашим меркам это и не жара.
Тяжелый хлеб
Самые редкая порода коров в России — казахская белоголовая. Ее разводят только в двух племколхозах, один из им. Апанасенко. Фото: Лариса Бахмацкая / «Русская планета»
Самые редкая порода коров в России — казахская белоголовая. Ее разводят только в двух племколхозах, один из них — им. Апанасенко. Фото: Лариса Бахмацкая / «Русская планета»
Выезжаем в поле, Алексей Лавриненко показывает затопленные поля, которые не высохли даже при невыносимой жаре. Много побитой градом пшеницы, глава колхоза показывает испорченные пустые колосья без зерен. Лежит черный, уже сгнивший хлеб. Точнее то, что могло быть хлебом. Но, по словам председателя колхоза, ничего не пропадет — все в хозяйстве пригодится или скот кормить, или на продажу — часть белка сохранилась.
– В этом году хлеб тяжело достается, — печально говорит Лавриненко.
Дальше едем на поле, которое убирают комбайны. Стелется длинный след пыли, вдали в небо поднимаются песчаные бури. Машины едут медленно, кажется, что колосья поднимают с усилием.
– Продаете зерно на экспорт?
– Зачем же, мы для ставропольцев стараемся, почти все зерно продаем предприятию «Петровские нивы». Они и муку и макароны разные делают. Мы еще и скотоводством занимаемся. Знаете, в России вообще мало красного мяса, а мы таких коров разводим на племенном заводе. Бычки есть породистые для выставок — казахская белоголовая порода, очень редкая. Быки на осеменение продаются в улет, а телки год на год не приходится. Сейчас 350 телочек с шикарной генетикой на продажу стоит.
– Часто вы рискуете?
– Рисковать можно было при том строе, который сейчас ругают, когда за спиной было государство. А сегодня никто не поможет, если я ошибусь крупно, еще и помогут добить.
– Техника у вас импортная?
– Что вы, все наше, российское. Они не уступают иностранным аналогам, наоборот проще и дешевле запчасти достать.
– Я смотрю, у вас комбайн с российским флагом идет, на всей технике флаги?
– Да, и на всей — разные. Поля длинные, и чтобы видеть, кто где вешаем флаги — красные, желтые, а уж нашей страны — обязательно.
Приезжаем на полевой стан, комбайнеры отдыхают: кто-то чинит комбайн, кто-то лежит в тени, кто-то пьет чай.
– У меня здесь и деды, прадеды, и дяди работали, поэтому я на этой земле и остался, — рассказывает комбайнер Александр Ковалев, доставая нехитрую снедь. — Ссыльные все казаки в семье, когда-то выслали за свою мельницу. Мать моя уже здесь родилась. Тогда здесь спецпоселение было «Маки». Потом, конечно, реабилитировали.
Садимся за стол, на котором обычная крестьянская еда: зеленые перцы, жемчужные луковицы, ароматное сало, свой хлеб и травяной чай. Спрашиваю, когда начинается жатва.
– Мы ждем, когда роса сойдет, а если росы нет, но на поле в 7 утра выходим, — объясняет колхозник. — Вы лучше сало попробуйте, такого нигде не купите. У нас даже соль своя, ее тут недалеко добывают.
Дальше — зернохранилище. Две приветливые женщины стоят в амбаре, отдыхая от жары, говорят, что гордятся своим трудом, мол, сами ж и едят свой хлеб.
Еду домой и с восхищением вспоминаю лица колхозников: обветренные, открытые, улыбчивые, загорелые. Каждый из них — герой, не сбежавший от трудностей в город. Не пугают их ни ветра, ни жара, ни пыльные бури, ни глинистая почва. Потому что они дома.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
