Новости – Общество
Общество
«Учу русский, парня нет»
Фото: Лариса Бахмацкая
Кто и зачем ходит на курсы русского языка
22 мая, 2014 15:40
9 мин
В Ставрополе при Андреевском кафедральном соборе открылись курсы, на которых русскому языку учат трудовых мигрантов. Вечером перед входом в семинарию начинают собираться мужчины и женщины кавказской внешности. Большинству из них нет еще и 30 лет. Разговаривают на русском, иногда переходя на армянский.
Отец Антоний провожая меня в аудиторию, рассказывает, что точно такие же курсы проводились еще в Светлограде и Изобильном.
– Всего 452 человека курсы прошли, но это включая мечети. Занятия организованы УФМС России по Ставропольскому краю совместно со Ставропольской митрополией в целях создания условий для социальной и культурной адаптации и интеграции мигрантов. Программа обучения включает в себя основы русского языка, подготовку к тестированию, изучение истории России и миграционного законодательства, а также ознакомление с обычаями и традициями Ставропольского края. Мигранты уже сейчас смогут подготовиться к сдаче истории России и права. Эти предметы, помимо русского языка, станут обязательными для получения гражданства уже в 2015 году.
Заходим в класс, рассаживаемся. Я сижу у самого окна, которое смотрит на лес. Рядом сидят две Лианы, две Карины, Армен, Давид и Ханна. Появляется ощущение, что я вновь на лекции в университете, но ощущение это быстро проходит, когда перед мигрантами начинает вступать банковский агент Евгений. Он советует слушателям курсов, являющимся, по его мнению, социально незащищенными, вложить деньги в медицинскую страховку. После чего раздает рекламные «флаеры» с информацией.
– А вдруг аппендицит или ногу поломали? Надо это учитывать, и принять заранее меры, — убеждает Евгений.
Сосед по парте шепотом говорит, что страховка ему не нужна, российское гражданство уже получил, а пришел за компанию с сестрой Кариной: в городе Михайловск, где они снимают жилье, сильный дождь и ему скучно сидеть одному дома.
– Наша семья всю жизнь на русском разговаривает, но сюда сестру послали из паспортного стола, чтобы к экзамену ее подготовили. Для гражданства еще надо обязательно на работу устроиться, хотя с временной пропиской на работу никто не принимает. Поставили нас в тупик. Раньше такого не было, а законы новые вышли, и все сложнее стало. Никто из работодателей не хочет с нами связываться, потому что за мигрантов надо большие налоги платить, бухгалтера не хотят. Я здесь уже больше 20 лет живу, а в 2011 году отец скончался, похоронили в Армении, и я привез сюда сестру и маму. Нехорошо, когда я здесь, а они — там, семья должна жить вместе.
– Он здесь один, да еще и неженатый, — объясняет шепотом его сестра Карина, — поэтому и приехали. Там красиво, конечно, но с работой тяжело. Негде совершенно работать.
– А когда война Грузии с Абхазией началась в начале 90-х годов, то железную дорогу по побережью закрыли, натуральная блокада была, нам 150 грамм хлеба на человека в день давали, — рассказывает мужчина еще тише. — Люди за хлебом в Грузию ездили, у нас мама ездила. Свет включали на один час с день, а сейчас свет есть, хоть это хорошо. Газа не было, конечно. Голод был страшный. Поэтому я сюда в 20 лет приехал работать. У нас там осталась квартира, мы ее закрыли просто, сдавать некому. Люди живут за счет огородов, натуральным хозяйством. Хлеб сейчас, наверное, привозят откуда-то. Земли плодородной мало, моря нет. Да мне с русскими и проще жить.
– А кем в России работаете?
– Обувью традиционно занимаюсь, у меня и отец и дед были сапожниками, у армян это умение в крови, даже знания передавать не надо, наше ремесло. Раньше шил новую обувь кожаную целиком, сейчас Турция засыпала рынок кожзамом, это барахло полное, а людям важнее, чтобы дешевле было. Я шил за пять тысяч, а купить можно за 500 рублей.
Учительница Ольга Сергеевна объясняет, что на экзамене по русскому языку для получения гражданства будут тесты.
– На моей практике только двое не справились с заданиями, — говорит она.
В этот раз занятия проводятся сразу для двух разных групп: кроме русскоговорящих армян в аудитории сидят трое мужчин и миловидная девушка, которые языка не знают вовсе. Армяне переговариваются, объясняя мне, что эти четверо явно из Сирии, и только начинают учить буквы, уже узнают некоторые. «А» знают все, как и «о». С «у» заминка: мужчины неуверенно гадают, как она произносится. Но радостно узнают «э», и даже смеются: бараны такой звук издают. На согласных стопорятся, и «м» вызывает массу сложностей, начиная от произношения, и заканчивая тем, как ее правильно писать. Пока сирийцы пишут буквы, Ольга Сергеевна дает домашнее задание и отпускает армян.
В коридоре учащиеся обступают меня полукругом, и объясняют, что занятия необходимы для гражданства.
– Я вид на жительство сначала получу, потом уже гражданство, — рассказывает Давид. — Из Армении я, но уже пять лет в России работаю. Работу можно найти и там, но сложно продвигаться вперед. Мы с отцом и братом полтора года здесь, а мама с сестрой пол года назад переехали. Дом там остался, но мы его смогли сдать.
– Я жила здесь с трех лет, паспорт был армянский, а теперь замуж вышла, родила ребенка, надо гражданство, — улыбается такому везению Лиана.
– Перспективы там нет, невозможно работать, негде работать. Все чиновники коррумпированные.
– Себя можно обеспечить, но семью свою — нет.
– А я из Ташкента, это Узбекистан, но армянка, — говорит другая Лиана, кажется, лучшая ученица в группе. — Приехала сюда подзаработать, так и осталась. Продавец-консультант по косметике и парфюмерии. Родственники тоже хотят в Ставрополь переехать, проблемно с документами, конечно. Ташкент хорошо живет, остальные населенные пункты просто существуют. Там все занимаются торговлей: где-то купить дешевле, продать дороже. После развала СССР заводы закрылись. Приезжают в Россию сначала кормильцы, за ними уже женщины.
– После землетрясения в Спитаке было тяжело. Мне три года было, я в детский садик ходил, и нас вывели всех на улицу — вспоминает немолодой и грузный Армэн. — Страшно было, и больше ничего не помню. Многие у нас говорили, что это не землетрясение, а точечное испытание ракет. Помню, что тогда еды мало стало, голодали, даже в саду давали только компот и бутерброд.
– А я в Карабахе воевал добровольцем в спецподразделении, нас обучали профи всяким восточным единоборствам, многому научили, и потом не хотел идти в армию, — рассказывает подтянутый армянин, и просит не называть его имени. — Поэтому и уехал из Армении: я прошел войну, а призывной возраст не закончился, и не хотел, чтобы какой-то молодой парень мной командовал, у которого за спиной военных действий не было. В Карачаево-Черкессии жил, даже участвовал в боях без правил, так и зарабатывал. Но старею, хочется спокойствия, жениться, детей завести, а гражданства нет, поэтому и работы нормальной нет. Девушка понравилась, я ей предложил семью создать, вроде бы согласилась. Цель есть, будет и гражданство. Русский я знаю неплохо, у нас семья интеллигентная была.
– Много в СМИ говорят о межнациональных конфликтах, вы ощущаете какое-то недовольство со стороны коренного населения, что вы приехали из другой страны и хотите тут жить и работать?
– Не просто хотим, но и живем уже. Мы мирные люди, да и много армян на Ставрополье, люди спокойно к нам относятся. А в других местах есть напряженность. В Питере хуже отношение, в центральной России.
– Русский сложный?
– Мы все с детства русский слышим, телевизор смотрим, в школах армянских до сих пор русский язык обязателен. Поэтому сложно сказать, насколько он сложный, почти родной.
Из аудитории в этот момент выходит группа из четырех плохо говорящих на русском. Красивая стройная девушка объясняет мне, иногда переходя на английский:
– Я из Сирии, мама приехала в гости, здесь болеть, я приехала помогать.
– У Нажны тут брат Омар, который окончил ставропольскую медицинскую академию и работает на Скорой помощи, приехала мама в гости к нему, но заболела, попала в больницу, — переводит Ольга Сергеевна. — Она филолог, знает два языка: арабский и английский.
– Мужчины одинаково красивы в Сирии и тут, но тут добрые, — игриво улыбается Нажна. — Парня нет, а нравится Джордж Клуни. Политика — всегда плохо, не интересно. В Сирии плохо, война. Я жить тут хочу, работать. Здесь красиво, но очень холодно. Нельзя выходить из квартира зимой.
– Проблемы в магазинах возникают из-за непонимания?
– У меня один проблем с описанием. На косметике, шампунь, написано по-русски. Нет на английском для какого типа волос. Для какого кожи.
Трое мужчин — из Турции, у каждого из них тут бизнес, продают медоборудование, обувь. Они вопросы не понимают совсем, и поэтому мы прощаемся и идем с Ольгой Сергеевной на остановку. Она рассказывает, что также занимается русским со студентами, которые приехали учиться в Ставрополь из Индии, Марокко и Ирана.
– Сложно сказать, кому проще язык дается, это индивидуально. Для мигрантов мы ведем курсы почти четыре года. Москва запланировала 30 человек в группе, но это нереально. Как с ними работать? С армянами еще можно, но все равно не по тридцать. В группе должно быть человек восемь. По плану курсы идут почти три месяца, это 50 часов. Понимаете, этих часов слишком мало для грамматики, одна надежда на самообразование. Стараюсь дать толчок, чтобы было интересно им самим продолжать, но язык за это время выучить однозначно невозможно.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
