«Каннибалов прилюдно расстреливали»

Красноармейцы устроили парад в честь 15-летия революции. Фото из архива Германа Беликова

Историк Герман Беликов — о ставропольском концлагере 20-х годов

Лариса Бахмацкая

30 декабря, 2014 17:17

11 мин

В Ставрополе есть место, на котором после революции располагался концлагерь. Сейчас там находится здание вино-водочного завода «Стрижамент» и храм Преображения Господня. В начале XX века, тогда еще в отдаленной части города, там стоял епархиальный свечной завод, за которым начинался живописный лес с речками. После прихода на Кавказ большевиков храм был закрыт, а в большом красивом саду в 1920 году появился крупнейший на Северном Кавказе «ставропольский губернский концентрационный лагерь принудительных работ».

– Ни в одной этнографической книге нет упоминания об этом жутком месте и о тех зверствах, которые там творились, — говорит историк, этнограф и писатель, сумевший найти документы и подтверждения очевидцев, Герман Беликов. — А такие лагеря начали появляться в России еще в 1918 году. Они подчинялись Главному управлению мест заключения. Также на Ставрополье было создано еще одно репрессивное ведомство — губернское управление мест заключения. Последнее и создало в Ставрополе трудовой лагерь. Он был огорожен лесом, в котором стояли вышки и проволочные заграждения.

– Герман Алексеевич, кто содержался в этом месте? Убийцы и воры?

– Скорее это был родоначальник ГУЛАГовских лагерей. В нем начинали отрабатываться методы избавления от неугодных советской власти. Находившиеся там были разделены на несколько категорий. В первую очередь — рядовые участники выступлений против советской власти.

– Почему рядовые? Неужели власть не интересовали более яркие и крупные личности?

– Да их уже не было. Все главные уже были «пущены в расход». Также содержали бывших солдат и младших офицеров Добровольческой армии, которые по каким-то причинам не покинули Россию: не захотели или же не смогли. Было много интеллигенции, которая была замечена в оказании помощи «добровольцам». Список огромный: врачи, инженеры, журналисты, учителя, почтовые служащие, сочувствовавшие...

Бриллиантовое дело

– Я нашел письма начальника лагеря, — рассказывает Беликов, — в которых он писал, что «среди заключенных преобладают интеллигентные силы, которые, однако, мало подготовлены к физическому труду. Рекомендуем призвать указанные силы для того, чтобы извлечь из них максимум знаний и энергии. Это в конечном итоге превратит их в сознательных защитников Советской республики, проникнутых бодрым и светлым коммунистическим воззрением».

– Начиная с первых дней устройства концлагеря, — говорит историк, — в него стали поступать рядовые повстанческих отрядов, а их на Северном Кавказе в том же 1920 году насчитывалось более 30 тысяч. Были и заключенные из Закавказья. В основном они попали в лагерь за агитацию против советской власти. Это были вчерашние дашнаки и мусаватисты, которыми под завязку были забиты кавказские тюрьмы. В концлагерь доставляли и семьи казаков, участвовавших в гражданской войне и в сопротивлении Советской власти. И, наконец, в лагерь стали поступать проштрафившиеся товарищи, в том числе с партийными билетами.

Особо нашумевшим делом того времени среди новой власти, по словам Беликова, стало дело о бриллиантах. Возникло оно в декабре 1921 года с приходом на пост начальника ставропольской губмилиции Апанасенко. Это ведомство занимало второй этаж дома купца Филимонова на Красной улице (в наше время Карла Маркса, 78, — РП.). Апанасенко, наслышанный о жестокости и взяточничестве в аппарате учреждения, решил навести в нем порядок. Некая Протопопова из Ставрополя неожиданно обнаружила в куске сургуча блестящий камешек. Он провалялся в ее ридикюле несколько месяцев, прежде чем она решила показать его известному ювелиру Вайнеру. Тот определил, что камень весит около 20 карат, но плохого качества, и предложил женщине за него 10 млн рублей. В итоге Протопопова рассталась с бриллиантом за 15 млн. Вайнер выехал с камнем в Батуми, где продал его за 52 млн, хотя некоторые утверждали, что сумма была больше. Об этой сделке стало известно начальнику губрозыска и некоторым его сотрудникам. Они стали шантажировать ювелира, получив крупные взятки. Это дело дошло до Апанасенко. Он провел следствие. Вскрылось не только это дело, но и ряд других, которые говорили о моральном разложении стражей закона: пьянки, подлоги, принуждения женщин к сексу. Был арестован 21 человек из губрозыска, часть из них потом оправдали, а часть попали в ставропольский концлагерь.

– А кем были надзиратели? Их где-то специально готовили к такой специфической работе?

– Вчерашние буденновцы, которые не отличались даже элементарной нравственностью. Ко мне попал документ о работниках лагеря, который хранится в госархиве Ставропольского края, — Беликов разворачивает свои бумаги, читает: — «Надзиратели и часовые концлагеря Бурмистров, Чиженов, Кутоков и другие в ночь с 23 на 24 ноября 1921 года играли в карты, пили самогон под гармошку». Пока одни пили и закусывали, другие — заключенные лагеря — голодали. В справке губотдела юстиции за март 1922 года говорилось: «В настоящее время положение исправдома катастрофическое: число заключенных с каждым днем увеличивается. Так, в марте месяце оно дошло до 525 человек, между тем как пайков отпущено всего лишь на 234 человека. Выдаваемая норма хлеба доходит до 1/4 фунта. От такого питания из исправдома ежедневно поступают сведения о смерти заключенных от истощения». В архиве также сохранилось обращение начальника концлагеря к лесхозу с просьбой разрешить заключенным в Русской лесной даче сдирать с деревьев кору для употребления в пищу. Он писал о высокой смертности много раз в вышестоящие инстанции. «Вы сочтете своим долгом поддержать наше ходатайство, имеющее своей целью избежать голода и развития эпидемических заболеваний и колоссальной смертности, каковые имеют место вследствие недостаточного продовольствия заключенных, приведших к полному извращению на деле тех начал, которые составляют существо проводимой советской властью карательной политики».

– Не всех из лагеря выносили. Кто-то и выходил, отсидев положенное.

– Старожилы того района вспоминали, что умерших хоронили в больших и малых ямах, вырываемых в саду концлагеря. От этого место и стало называться «Долиной смерти». У других получилось бежать, а третьи выходили благодаря примерному поведению. Но у вышедших начинались новые проблемы, потому что у них не было одежды, пригодной для жизни в городе, не было обуви и денег.

– В самом начале 20 годов жуткий голод из-за засухи уничтожал людей по всей стране. Наверное, Ставрополье было не самым тяжелым, здесь все-таки были сады, в деревнях выращивали кукурузу.

– Смотря с чем сравнивать. Засуха была не только в Крыму, Приуралье, Поволжье, но и на Кавказе. К весне 1922 года голод охватил 20 млн человек, а это четвертая часть населения страны. На Ставрополье у крестьян имелись запасы зерна, голод можно было пережить, но из-за продразверстки люди лишились самого необходимого. Специальные продотряды прочесывали деревни в писках спрятанной еды, пугали жителей, забирали все. Населенные пункты брались в окружение и начинались обыски. Забирали одежду, подушки и простыни, черкески и пояса. Конфисковывали все. В Ставропольской губернии начался жуткий голод: к весне 1922 года голодающих насчитывалось более 700 тысяч человек, в том числе 140 тысяч детей.

Люди ели листья, траву, солому, шкуры животных, ворон, сусликов и собак. Возрастало людоедство, несмотря на то, что каннибалов прилюдно расстреливали. Вот, смотрите, что пишет наш земляк, писатель Борис Филиппов. «Я был членом комитета молодежи по борьбе с людоедством. И вот в селах люди сходили с ума, варили и съедали своих покойников. А иногда убивали и съедали живых. Я никогда не забуду эти вымирающие села. Забитые дома, дети, умирающие на улицах».

– А что было в Ставрополе?

– Город мог рассчитывать только на свои скудные запасы. Хлеб продавали по карточкам и не всем жителям. На местных базарах можно было что-то из продуктов купить, но за баснословные суммы. Очень помогла организация американской адресной помощи. Только в Ставрополе они открыли шесть пунктов, где в день отпускалось по 70 обедов в каждой. Но в истории этот факт помощи от американцев куда-то потерялся.

– Лучше всего те дни описывает чудом сохранившийся дневник преподавателя Ольгинской женской гимназии Кусакова, — продолжает Беликов. — Сам он был найден мертвым на тротуаре бывшего Николаевского проспекта 20 апреля 1922 года. Вот смотрите, что он писал, это уникальный материал. «4 декабря 1921 года. Моя хозяйка сказала, что из города исчезли все мыши и крысы. А народная мудрость грозит, что мыши и крысы всегда исчезают из того края, в котором будет голод. 9 января. Хлеб уже по 15 тысяч за фунт. Странно, какая-то тяжесть в ногах и руках. Обедать приходится редко. Ночью не спится. За стенкой мяукает голодный котенок. 17 января. На базаре появились жмых и бобы. Хлеб стоит свыше миллиона за пуд. 3 февраля. Развилось повсюду страшное воровство. По ночам грабят прохожих на улицах, да и в домах. 12 февраля. На улицах все больше изможденных лиц. У меня рожа стала такая вытянутая, что хоть святых выноси. И как озверели люди. Видел такую картину — возчики с фур снимали жмых, вдруг одна баба стащила плитку жмыха и побежала прочь. Ее догнали и избили кнутами насмерть. Как она визжала. А люди стояли и спокойно смотрели. 28 февраля. Сегодня сдох от голода котенок. 12 марта. Чего только у нас не едят! Все, что можно жевать, жуют: курай, дерево, траву, кожу. Скоро и я перейду на это питание. 2 апреля. Стащил у одной чаевницы булку. Бежали за мной, но удрал. Как хорошо быть сытым хоть на миг. 12 апреля. Скитаюсь, как волк. И, странно, не чувствую страданий голода, а вот сил нет. И все во мне дрожит. Скоро конец. А там — нирвана. Я рад... 19 апреля. Шесть дней ничего не ел. Ноги еле двигаются. А что там? Впрочем, я на пороге разгадки». После этого он умер от голода.

– Как вспоминала моя родная тетка, — говорит историк, — многие уже находясь на пороге голодной смерти, тащились на городские кладбища, утешая себя мыслью, что будут погребены там, у могил своих предков. Особенно ужасно было положение беспризорных детей, чьи трупы находили повсюду. Беспризоников ловили и отправляли в детские дома, где также не было еды, не было кроватей и они спали на полусгнивших тюфяках прямо на полу. Фактически колония. В газетах встречались обращения от бывших бойцов армий Буденного и Ворошилова, которые просили еды. И заметьте, на Ставрополье была не самая удручающая ситуация, многие регионы нашей страны страдали еще больше.

– Когда теряются данные о концлагере?

– Вы правы, именно теряются. Где-то в конце 20-х годов. Видимо, тогда он и был закрыт, точнее вам никто не скажет. На его территории сначала образовалась кавалерийская часть, а позже — военный госпиталь. А в 90-х годах прошлого века была восстановлена церковь и первая служба была посвящена замученным.

– А куда дели сидевших? Не могли же выпустить, в те годы амнистий не было.

– Их перевезли в пригород Ставрополя. Взамен упраздненного возник новый лагерь, у реликтового Кравцова озера, на месте нынешнего хутора Грушевый. Он так и назывался — Грушевский исправительно-трудовой сельскохозяйственный лагерь. Там до революции были огромные сады, пасеки. К ним добавили молочную ферму и конюшню, построили бараки для заключенных, которые там работали. Продукция оттуда шла в спецстоловые для партийных и чекистов. Кстати, во время оккупации немецкими войсками этот спецлагерь существовать продолжал, уже под эгидой гестапо.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе