Новости – Общество
Общество
«Регион у нас не театральный, просит комедию ниже пояса»
Сцена из спектакля «На всякого мудреца довольно простоты» театра «Крупный план». Фото: Екатерина Филиппович / «Русская планета»
Актеры драматического театра «Крупный план» рассказали, каково быть бездомными миссионерами
19 мая, 2015 14:09
13 мин
У единственного на Кавказских Минеральных Водах камерного драматического театра нет помещения. Тем не менее, за неполные два года работы в Пятигорске в театре без бюджета были поставлены четыре спектакля, в том числе один по пьесе Чехова «Вишневый сад». Рецензии на их постановки печатают краевые издания, а репетировать труппе из 24 человек приходится, где повезет.
Сегодня они — в актовом зале Армянского культурного центра. Перед калиткой во дворе центра сидит дедушка со слуховым аппаратом. Интересуюсь у него, где репетирует театр.
– Вторая дверь, дочка, зайди, там твои артисты.
За стенкой рядом с входом кто-то бьет в этнические барабаны, а в зале начинается репетиция.
Заслуженный артист России Сергей Волков, главный и единственный режиссер «Крупного плана» перелистывает распечатки с пьесой Александра Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Скоро артисты будут «прогонять» третье действие.
Ко Дню Победы здесь собирались делать спектакль по мотивам книги Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо», но не сложилось из-за недостатка денег и камерного формата.
– Не люблю смотреть спектакли, которые мы хотим ставить, а тут посмотрел. Там требуется не 500 тысяч на оформление, а миллион. Все должно быть аутентично вплоть до петлицы. Откуда такие деньжищи — 16 человек одеть? Плюс нет своей сцены, и мы не можем обрубить светом четвертую стену. А война — это история, святая тема, в ней врать нельзя, — говорит Аркадий Айрапетов, по его собственному выражению, актер и «завхоз Плюшкин». Ему приходится не только играть, но и, например, искать чемоданы для декораций и костюмов. На вопрос, откуда они появляются, хитро улыбается и говорит: «Не скажу».
Галина Григорович 18 лет проработала в пятигорском ТЮЗе, прежде чем прийти в театр Волкова. На сцене она — богатая вдова Софья Турусина, питающая нежную привязанность к приживалкам и блаженным. С началом репетиции голос актрисы моментально меняется с делового на сценический — с хрипотцой и истерикой.
– Ну конечно, я ему говорю как-то: посмотрите, у моей Матрёши от святости уж начинает лицо светиться; это, говорит, не от святости, а от жиру, — под разговор Софьи с племянницей Машенькой Волков громко смеется над живой иронией Островского.
Режиссер Сергей Волков. Фото: Екатерина Филиппович / «Русская планета»
Для одной из сцен нужен колокольчик, а с реквизитом — беда: мало того, что по нему нет художника, так и его самого почти нет. Но главреж найдет выход из любой ситуации:
– Вообрази, что там колокольчик.
– Но его нет!
– Ну, рукой просто движение сделай.
По ходу репетиции Волков изображает то гадалку, то бездомного, помогая будущему юристу Гаянэ Тананян вжиться в роль Манефы. За ним хочется записывать.
– Ходи, как та страшная баба с бородой, которая по городу околачивается. Понаблюдай, у нее нет никаких комплексов.
– Видела я такую. В магазине косметики. Подходит к продавщице и говорит нагло: «Ну, дай мне тушь». Много-много раз это повторяет, как мантру, девочка за кассой стоит растерянная, будто под гипнозом. Ну, я и сказала, что̀ нужно попрошайке дать, — Галина Григорович на секунду сбрасывает с себя купеческий образ.
Гаянэ Тананян в этом году заканчивает учебу, работает и уже несколько лет подряд ездит в Ереван на курсы по актерскому мастерству.
– Это часть жизни. Я могу не зарабатывать, но я должна быть здесь. Окончу вуз — подарю диплом родителям и поеду поступать на актерское отделение. Очень хочется попробовать себя в кино, но пока рано. Как говорит мой педагог, актер, в первую очередь, должен быть на сцене, а потом в кинокамере.
Племянница купчихи, московская барышня на выданье Машенька — Виктория Белезная, дипломированный специалист по сервису и туризму. Первая серьезная роль — Дуняша в чеховском «Вишневом саду». Помимо театра, работает моделью.
– В «Крупный план» я пришла за опытом, знаю, что режиссер поможет и даст наставления, в каком направлении дальше развиваться. Мы камерный театр, взаимодействуем со зрителем напрямую без «четвертой стены» — это очень обязывает.
Галина Григорович училась в Московском государственном институте культуры, вне сцены преподает ораторское искусство.
– Вы эмоции передаете невероятно. Купчиха Турусина кричит, и мне страшно.
– Какие вы в провинции все пугливые. Мы стараемся работать от сердца, иначе нас просто не поймут. Надо, чтобы зритель смотрел на героиню и видел живого, думающего, любящего человека. Театр, который здесь есть (Ставропольский государственный театр оперетты находится в Пятигорске — Примеч. РП.), работает в формате музыкальной комедии — это совершенно другой жанр, а драмы на КМВ никогда не было, и вдруг такое родилось. С нами люди могут наблюдать жизнь в бытовом, классическом или даже сказочном варианте. Можно прожить сразу несколько судеб.
– Усталость чувствуется, когда столько отдаете?
– Нет еще, я бы еще порепетировала. А когда по два-три спектакля играют — то как? Тогда да, действительно усталость, но и удовлетворение от сделанного.
Под конец действия разбивается стакан. Кажется, специально, но нет — падение незапланированное. Осколки собирают все, вместе с режиссером.
«Искусство в глубочайшем загоне»
Сергей Волков цитирует Маркса, ставит Чехова и считает, что зрителя нельзя «обслуживать». Сам он пятигорчанин, окончил театральный институт в Ленинграде, потом попал в Омский академический театр драмы.
– Я был там счастлив, много играл с замечательной труппой: мы исколесили весь Советский Союз от Прибалтики до Камчатки, выезжали на самые престижные международные фестивали. Судьба у того театра хорошая и труппа очень мощная.
Актеры театра «Крупный план» на репетиции. Фото: Екатерина Филиппович / «Русская планета»
– «Крупный план» — единственный театр драмы в столице Северо-Кавказского федерального округа. Наверняка вас об этом миллион раз спрашивали, но все же — ответственность ощущается?
– Не скажу, что она — главный мотив. У меня немного другие побуждения. Казалось ужасно несправедливым, что в регионе с такими традициями, с историческими и литературными корнями, в месте, где был весь цвет культуры XIX века, где все дышит искусством — и нет театра. А он должен быть, и не один. И молодежный, и детский. Каждому городу-курорту нужен свой театр, а лучше единая их система. Но, к сожалению, все это сейчас в плачевном состоянии, и люди не сильно стремятся к тому, чтобы здесь что-то было. «Крупный план» возник скорее не благодаря, а вопреки. Так что ответственность — да, есть, например за условия нашего выживания. Мы тут одни, и это, скорее, должно вызывать страх. В первое время это больше был эксперимент: возьмем что-то маленькое и посмотрим, как пойдет.
В результате из ничего возник настоящий театр. Волков убежден, что самая важная опора для его детища — человеческий фактор, и он же самый значимый компонент.
– Каждый спектакль — это плавание в открытом море, где никого нет, только мы сидим на плоту. Поэтому очень важно друг друга любить и ценить.
– Костяк труппы долго формировался?
– Мы собирали его вместе с Аркадием Айрапетовым. Он пригласил своего человека, я — своих, все переплетено, все друг друга знают. Люди откликнулись, в нашу гавань стали приходить корабли, и флотилия потихоньку выстроилась.
– Я просто делал себе рабочее место, — добавляет Айрапетов. Он говорит немного устало, хмурит кустистые брови. — Целиком согласен с Сергеем Борисовичем, но он сказал красиво, а я выражусь проще. Искусство в глубочайшем загоне. Край благословенный, одна природа чего стоит — она заставляет писать, рисовать, играть. И что?
– Вы на старте называли свой театр площадкой для гражданского эксперимента. Он удался?
– Идея состояла в том, чтобы наш репертуар был высоким в художественном плане, — говорит Волков. — Драматургия должна быть на уровне, отсюда и требования к исполнителям. Их желание расти и мое — взращивать и есть наш общий творческий эксперимент. Театр интересен в смысле самопознания, и в этом плане он — лаборатория.
У большинства участников проекта нет серьезной театральной школы за плечами, азы профессии они постигают благодаря стремлению Волкова развивать камерный «Крупный план».
– Кажется, без отдельного помещения театр невозможен, а вы ухитряетесь не просто выживать, но и расти.
– Нам грех жаловаться. Не все делается сразу, мы же не в сказке находимся. Если мы упремся в обиды и слезы, ничего не получится. Я все время вспоминаю слова великого английского режиссера Питера Брука, который считал, что репетировать можно где угодно. Хоть в лифте, хоть в подъезде. Театр — это состояние души. Итальянские площадки со сценами придумали в холодных странах, а в Африке у костра бегают и играют. В чем разница? Поэтому и мы немного миссионеры, пришедшие на туземную территорию.
– Как публика восприняла первые спектакли?
– Тут надо понимать, что не могут же все жители КМВ побежать в театр. Мы первые, кто здесь совершил попытку ставить серьезный репертуар, приучать посещать драматический театр. Статистика — упрямая вещь, но есть процент населения, который нуждается в сопричастности с искусством, он и ходит. Хотя и до сих пор мы его весь не охватили.
– Приходит больше местных или все-таки курортников?
– Сказал бы, шестьдесят на сорок. Больше местных. Любой театр, помимо культуры и просвещения, — это еще и маркетинг. Мы должны свой продукт реализовать. Сейчас у нас выстраивается метод продажи билетов посредством «сарафанного радио» — через друзей и знакомых, — объясняет Плюшкин-Айрапетов.
Сцена из спектакля «Жених». Фото: Сергей Черняков / «Русская планета»
На такие ухищрения приходится идти из-за высоких цен на аренду и невозможности расклеивать афиши — они, как сказал природоохранный инспектор, «нарушают экологию городской среды». Заявить о спектакле можно только на особых баннерах — естественно, на коммерческой основе. Тем не менее, все заборы в городе обклеены ликами звезд отечественной эстрады — их почему-то не ликвидируют за неэкологичность и устроителей концерта не штрафуют.
– Вы влияете на зрителя. А зритель на вас влияет?
– У нас есть принципиальная позиция по поводу формирования репертуара. Мы не обслуживающая организация и не парикмахерская, мы не занимаемся сервисом, а стараемся быть над ситуацией и стремиться вверх. А зритель, по идее, сам захочет туда дотянуться. Вот это вот «прийти и обслужить» вызывает у меня ощущение скрытого мошенничества, какой-то неправды. Когда артист выходит к зрителю, тем более так близко, как у нас, и претерпевает метаморфозы, это есть исповедь. Так и возникла идея ставить «Вишневый сад», а сейчас мы переключились на драматургию Островского.
На вопросы о гонорарах для артистов Волков отвечает: все вторично. Театр, очевидно, не способ заработать. А вот отсутствие поддержки может его добить.
– Складывается такое ощущение, будто на нас смотрят, как на сборище придурков, и думают: «Когда же они заглохнут? Чем бы их еще… Дустом не пробовали?» Считают, что драма не нужна. Но подумайте, на КМВ миллионное население, растут маленькие дети, и им не прививается тонкость вкуса. Кроме ужасного Деда Мороза с бородой из ваты и страшных сказок, они ничего не видят. Поэтому становятся грубы. Если так пойдет и дальше, чего удивляться трагедии, которая случилась в Минводах?
Несмотря ни на что, камерная драма все-таки выживает. «Крупный план» — первые, кто поставил на Ставрополье «Вишневый сад».
– Почему его так незаслуженно все избегали?
– Это вроде бы комедия, но там такие страсти... Регион у нас не театральный, он просит комедию ниже пояса. А мы сыграли премьеру на аншлаге.
С этим спектаклем театр на днях должен был выехать в Железноводск в Пушкинскую галерею, но в этот раз выступление отменилось: продали всего три билета.
Репетиция заканчивается ночью, с труппой выходим во двор, перебираемся через лужи до калитки. Актеры планируют прогуляться пару кварталов пешком. Я отправляюсь домой перечитывать Чехова и Островского.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
