Новости – Общество
Общество
«Пью кофе, целую жену, уважаю Сталина»
Владимир Владимиров. Фото: Лариса Бахмацкая
«Русская планета» провела рабочий день с губернатором Ставропольского края
5 марта, 2015 19:45
23 мин
Рабочий день губернатора Ставропольского края Владимира Владимирова начинается в семь утра. Я выхожу из дома в небывалую для себя рань — полседьмого. Камерный центр Ставрополя, оказывается, уже проснулся, на остановках стоят сонные люди с суровыми лицами. Возле здания краевого правительства дворники уже закончили уборку, и площадь Ленина сияет влажным от мелкого дождя асфальтом. На вахте полицейские удивляются.
– К нам так рано журналисты не приходят, — подозрительно посматривают на меня представители правопорядка.
Поднимаюсь по пустому зданию на пятый этаж в надежде, что пришла первой. Но оказывается, что Владимиров меня опередил. И выглядит он бодрее и свежее меня.
– Может, кофе? — почти уговаривает меня губернатор, но я трижды отказываюсь, объясняя, что одну чашку уже выпила.
– У меня день с кефира начинается дома, а на работе уже кофе.
– Много кофе пьете?
– Много. Семь-восемь чашек.
Я усаживаюсь на массивный резной стул. Кожа на нем прибита металлическими заклепками, и сдвинуть тяжелую кабинетную мебель с первого раза у меня не получается. Объясняю, что мешать не хочу. Просто буду сидеть и слушать.
Владимиров вызывает помощника, размешивая кофе.
– Сейчас время работы с почтой, пока я один. Раз посетителей нет, то сиди, где удобней, — сразу переходит на «ты» глава Ставрополья. Тут же обращается к помощнику: — Что у нас сегодня?
– В 9 утра совещание по капремонту. В 9:30 придет Николай Великдань, в 12:15 встречаемся с Астаховым, потом с ним же совещание. После этого награждение спортсменов.
– Может, выпьете все-таки кофе?
– Нет, спасибо, я не хочу.
– Серьезно? — Владимиров удивляется, словно я отказываюсь от наследства дядюшки.
Рассматриваю небольшой белый бюст, который стоит ко мне спиной. Не могу понять, Сталин это или Буденный, но точно с усами.
– Это Иосиф Виссарионович, — развенчивает мои сомнения Владимиров, — не могу сказать, что я сталинист, но тем не менее его поклонник. Вот Лямину (министру образования Ставрополья — Примеч. РП.) уголовное дело за взятку открыли, а кто виноват? Владимиров? У Сталина был Ежов, и все вопросы он решал. А можно было как-то по-другому страну от сохи до атомной бомбы довести за такое короткое время?
Фото: Лариса Бахмацкая
Я неуверенно пожимаю плечами.
– Под раскулачивание все попали, и мой прадед, который здесь похоронен. Его ссылали, и деда ссылали, — Владимиров параллельно читает какие-то документы и некоторые из них подписывает. — Зато дед до конца своих дней знал, что воровать нельзя, и меня этому учил. Учил, что неправду говорить нельзя и прикасаться к чужому нельзя. Дед, правда, в ссылке недолго пробыл, в 1941 году ушел на фронт. Потом служил на Кавказе, в том числе охранял дачу Сталина в Гаграх, даже два раза его видел, как потом рассказывал. А вы знаете, что Сталин построил больше всего храмов за всю историю России? Никто из царей и вождей не построил столько храмов, как он. Десять тысяч! Именно Сталин ввел, помимо политрука, полкового и отрядного священника. Он открыл семинарии. Все, что мы имеем сейчас в образовании, заложил еще Сталин. Но мы об этом не знаем, потому что нам нарисовали одну историю, а все люди разные.
– Я очень удивилась, когда увидела, что на озере Рица, где построена одна из его дач, плитки сложены шестиконечными звездами, и никто этого сейчас не может объяснить. Но ведь странно.
– Разные мнения есть. Есть сторона масонская. Походите по Москве, посмотрите внимательно, там очень много масонских символов. И в Ставрополе тоже есть.
– Вы по утрам всегда один в кабинете?
– А кто так рано приходит на работу, кроме меня? Еще восьми часов нет.
– У вас есть какие-то утренние привычки, которые с годами не меняются?
– На работу ходить, — губернатор смеется, — кофе обязательно пью и жену целую. Потом прихожу в кабинет, почту смотрю, топ Яндекса, расстраиваюсь обычно.
– Яндекс для вас — показатель?
– Давайте посмотрим, — Владимиров разворачивает в мою сторону монитор, открывает новости Яндекса. — «Водитель бросил раненого пассажира и скрылся», «пятнадцать пожарных тушили возгорание в большом частном доме». Невесело. Сегодня у нас опять пожар в Изобильном районе и один погибший.
– Много документов в день приходится подписывать? — спрашиваю, оценивая высокую стопку бумаг.
– Сложно сказать, я не считал никогда. Но думаю, что от двухсот и до тысячи. Особенно перед праздниками. К примеру, у нас в крае три с половиной тысячи ветеранов. Но я не хочу им факсимиле ставить, хорошо к ним отношусь, поэтому хочу сам все подписать. Это не вся стопка за день: утром первая почта, вторая — после 16 часов.
– Не буду мешать, а то весь день придется вам подписывать.
– Вы не мешаете. Может вам все-таки попить чего-то, не кофе, так сок. Идите, покажу.
Руководитель Ставропольского края открывает дверь в небольшой кабинет в винтажном стиле «кабинета Филиппа» с мягкой мебелью и овальным столом, который накрыт явно к завтраку: сухофрукты, орехи, печенье и что-то в горшочке.
– Тыквенный сок в стакане и каша, — поднимает керамическую крышку горшочка губернатор. — В январе мы ездили с делегацией в Дагестан, и там мне сказали, что это очень полезно. Поэтому в рацион добавил сок и тыквенные семечки.
– А тренажеры здесь есть?
– Что за барство, — громко смеется Владимир Владимиров, — нет, конечно. А вот Мао Цзэдун есть, — показывает на бронзовую фигурку китайского коммуниста, — молодец он.
– Красивый. А в спортзал правительства ходите? Говорят, что он где-то в подвале. Видимо, недалеко от бомбоубежища.
– Нет, раньше ходил в спортивный клуб, тут рядом. Мне очень нравилось. Но не всегда остается время на спорт, хотя он очень важен для самочувствия, для повышения работоспособности.
– А есть тайные подвалы возле здания правительства? Говорят, что там чуть ли не тир КГБ был.
– Бомбоубежище точно есть, но про тир никогда не слышал. По определенной команде некоторые люди в течение трех минут должны собраться и туда спуститься. Я все время задаю вопрос: а что с семьями? А мне отвечают, мол, семьи потом.
– Еще говорят, что под Ставрополем пустота. Когда-то там был газ, но его выкачали, и если будет землетрясение сильное, то мы все провалимся глубоко вниз. Но, наверное, это городские легенды.
– Откуда такие вещи, интересно, люди выдумывают? По первому образованию я химик, работал параллельно на «Ставролене», но в 1996 году завод остановился, а заканчивал учиться я в 1997 году. И мне, одному из немногих, дали направление на Север, потому что я хорошо учился и был активным. Поехал туда, а в нефтедобывающей отрасли основа не химия, а геология, поэтому получил второе образование. И в пустоты подземные я не верю, потому что их нет. Даже подводные озера и реки текут в порах. Как в губке. Но, конечно, поры могут смыкаться. Помните, провалилась шахта по добыче калийной руды в Пермском крае? Она провалилась, потому что добыча — это вымывание водой огромных шурфов, и пустоты появились.
Рядом с Великим Кормчим Мао стоят бутылки с минеральной водой Кавказских Минеральных вод и альбом фотографий со встреч губернатора с пекарями, комбайнерами, врачами, сельскими учителями, посещения каких-то заводов.
– По вкусу хлеб на Ставрополье и на Ямале различается? — спрашиваю я, показывая на фотографию с пышными буханками только из печи.
– Конечно, разница огромная. Не знаю, от чего зависит. Но вкус разный совершенно.
– Я хочу узнать, как бы вы хотели, чтобы вас запомнили как губернатора Ставрополья. Какими делами?
– Хотелось бы после того, как мое время губернаторства пройдет, ходить по улицам с удовольствием и не бояться смотреть в глаза людей. Я бы хотел, чтобы прохожие мне улыбались, чтобы здоровались. А чем запомниться — это от разных факторов зависит. Подъемом экономики, чтобы ставропольцы чувствовали себя защищенными, в достатке. И сейчас определенный достаток есть, но его надо усилить, — Владимиров задумчиво крутит в руках ручку. — Чем губернатор отличается от учителя в пятом лицее?
Фото: Лариса Бахмацкая
– Ответственностью, — не думая, словно на уроке в том самом лицее, отвечаю я.
– Там тоже большая ответственность. Тоже хочется выйти из лицея и потом зайти туда без стыда, и чтобы все были рады. У меня нет других территорий, где бы я хотел провести свою старость.
– Владимир Владимирович, а если повышение?
– Ну и что? Я 22 года на Севере провел и всегда знал, что стариться, внуков воспитывать я буду на Ставрополье.
– По Северу не скучаете?
– Нет, там белые ночи только очень красивые. Как солнце поднялось, например, 10 июня, так оно и зашло 10 июля. Такой полярный день, а полярной ночи нет, не та широта. Я ж в разных территориях жил, не на одном месте. Но там было везде очень холодно, а Салехард — это 140 километров от Карского моря и на берегу Оби. Поэтому в городе непростой климат, но и там я тепло одевался только тогда, когда надолго выходил на улицу. Всем детям моим всегда жарко, супруге — холодно. У нас борьба дома идет между кондиционером и радиатором.
– Сложно на такой должности не нажить врагов?
– Сложно. Нажить врагов всегда легко. Вот смотрите, есть женщина, которая сбила двух человек. У нее двое детей, мама ее болеет. Как ее родственники ко мне относятся, что я отклонил ходатайство о помиловании?
– А ситуация с депутатом Калугиным, который сбил человека насмерть и парламентария оправдали?
– Ему десять раз было предложено сдать свой мандат, — Владимиров мрачнеет, продолжая крутить ручку. — Калугин чем занимается? Он разваливает нашу власть, дискредитирует ее. Я четко знаю, в чем основная проблема Ставрополья: здесь нет власти. Мы сейчас поменяли 30 процентов глав в регионе. И много процессов сейчас происходит, занимаемся этим вопросом каждый день. Поменяем глав, если заметим за ними какие-то сомнительные вопросы. А то у нас одна власть осталась — судебная, которая принимает решения, и зачастую они противоречат здравому смыслу.
– В средствах массовой информации появились слухи, что город Минеральные Воды и Минераловодский район будут объединены. Это скоро случится? И вообще насколько этот шаг вынужденный?
– Чаще всего в Ставропольском крае я езжу в Минеральные Воды, встречаюсь с людьми. Например, человек живет в доме, напротив которого стоит школа, а рядом — детский садик и больница. Получается, что согласно документам он живет в городе Минеральные Воды, а в школу идет в районную администрацию, в садик — в поселение. Там люди совершенно запутались, администраций море. А ответственных мало. А теперь будет один начальник, одна администрация. Будет Минераловодский городской округ, в составе которого — 11 поселений.
После восьми утра начинаются встречи. Приходят министры, зампреды правительства, депутаты. Я отсаживаюсь за длинный стол возле окна и стараюсь не подслушивать. Некоторые смотрят на меня удивленно, другие весело здороваются, третьи стараются говорить тише обычного. Рассматриваю стоящие в декоративных вазах снопы даров земли ставропольской: рожь, ячмень и пшеница разных сортов из разных совхозов напоминают лапы елей, только песочного цвета. Все сорта отличаются друг от друга на ощупь. Есть колоски, словно проволока, а есть мягкие, как степной ковыль.
– Лариса, а как вы к антимайдану относитесь? Почему спрашиваю... Видел ваш текст о том, что в Ставрополе не разрешили митинг на первое марта.
Я автоматически подсаживаюсь поближе.
– Пусть бы походили люди, высказались, кому от этого хуже бы стало?
– Хочется надежности, уверенности в завтрашнем дне. Вспомните историю, ни одна смена власти в нашей стране не привела к тому, чтобы люди стали жить лучше. Это я четко понимаю. Я в 1992 году поступил в институт, и мне было очень тяжело жить, денег не хватало, а была и смена власти, и ожидания. Где мы стали лучше жить? Только потеряли уверенность в будущем. Завтра я кому-то дорогу перейду, и до свидания. Первое прикосновение к бюджетным деньгам — это уже статья. Или в ипотеку попал и живешь в страхе.
Например, у меня трое детей, дай Бог будет четвертый, но я не знаю, что будет дальше, когда они пойдут учиться. А если потеряешь источник дохода? Выживать придется, у людей денег хватает только на еду и на шмотки. Разве это правильно?
Раньше мы были обществом социальных людей. Сейчас нас пытаются трансформировать в общество успешных людей. Но если ты будешь успешным, найдутся те, кто тебя будет ненавидеть. У нас чувство справедливости основано не на собственных достижениях, а на ощущениях справедливости. Если у тебя будет два пирожных, а у меня — одно, это уже несправедливость. Это ментальность, и мы пока не станем обществом успешных людей. Может сотня лет пройдет, а может и тысяча, но не сегодня.
Я в 2010 году впервые избирался, у меня была степень поддержки людей — 85%. После того как я опубликовал свои доходы — а я за 2009 год заработал 19 млн рублей, это моя зарплата была — я потерял 30%, которые перешли женщине, за год заработавшей 18 тыс. рублей. К чему она может привести людей? К социальной справедливости? Сами развалили отрасль, люди потерялись, и получилось, что каждый специалист дорогой. Но не в этом дело. Все, кто не успешные, все тебя и меня ненавидят. Как объясняют успешность: сын Сечина, друг еще кого-то. Проще же так объяснить, чем понять, что я всю жизнь работаю: рано прихожу, поздно ухожу, лезу не в свое дело.
Фото: Лариса Бахмацкая
К примеру, я бы в цех журналистов пришел с профессией переплетчик. Кто я среди вас? Переплетчик. Так и я пришел в нефтяную промышленность химиком. Потом потихоньку стал профильным. Я один из немногих людей, кто вышел из химиков и стал руководителем нефтегазовой добывающей отрасли, — заключает губернатор.
– Кто остальные?
– Геологи, технологи, горные инженеры. Это костяк отрасли. Зачем там химики?
Вновь заходит помощник, я отсаживаюсь за длинный стол. Продолжаются беседы, телефонные звонки. В приемной стоит небольшая очередь желающих попасть к первому лицу края. Так проходит несколько часов. Рассматриваю картины. Справа от меня полотно участника Великой Отечественной, знаменитого ставропольского живописца Павла Гречишкина. Его работы узнаются издали: с любовью прописанные полевые травы, холмы Предкавказья.
– Была история, когда в Ставрополь приехали Михаил Горбачев с Гельмутом Колем, — вновь отвлекаю губернатора, — и в том числе посетили экспозицию художника. Колю очень понравились работы, и он попросил продать ему картину, а Гречишкин отказался, мол, мы с вами воевали, ничего не продам.
– Мне нравится Гречишкин.
– Когда вы в этот кабинет пришли, много поменяли?
– Ни-че-го, — говорит по слогам с нажимом Владимир Владимиров. — Я только портреты Путина и Медведева повесил. Все остальное без изменений осталось. Иконы все мои, вот эту с Афона привез, а эту привез с Ямала, и эту с Ямала. А этого ангелочка жена подарила, я его поставил на стол, чтобы всегда рядом был.
Губернатор аккуратно берет маленькую фигурку ангелочка, которую я поначалу приняла за елочную игрушку, и показывает мне издали. Потом ставит на стол, через мгновение придвигает к себе поближе. Показывает на большой телевизор, звук у которого приглушен. Идут новости «России-24».
– Я иногда еще Евроновости смотрю, интересен их взгляд. И я наблюдаю очень серьезную трансформацию мышления. Раньше они всегда говорили, что сепаратисты на Украине воюют с правительственными войсками, и все выпады со стороны сепаратистов были. Сейчас риторика поменялась, мол, было обоюдное нарушение режима перемирия. Думаю, что это хорошие знаки для страны.
Образцы зерновых культур на столе губернатора. Фото: Лариса Бахмацкая
– Но все равно все дорожает.
– Да, цена на яблоки поднимается. Я молочку всегда беру у одной бабульки на Тухачевском рынке, уже привык.
– Сами?
– Конечно, кто же за меня будет ходить молоко покупать. Жену надо жалеть.
– А люди как реагируют на рынке?
– Хорошо, радуются. Иногда поход на рынок превращается в прием по личным вопросам, ну а что делать?
– Фильмы успеваете смотреть или книги читать?
– Читать очень люблю. Фильм давно последний раз смотрел, ходил в кинотеатр в «Галерее». Иногда мы говорим про цензуру. Но посмотрите иностранные фильмы — они не разрушают собственную страну, ни один. Это не цензура делает, а сознание работает на государство. А мы пытаемся через коленку переломить или купить, но это имеет очень непродолжительный эффект. Читаю в основном не отягощающую мозги литературу. Гарри Гаррисон, Толкиен, чтобы добро побеждало и все были в конце счастливы. Сильно понравилась Семенова, которая «Волкодава» написала.
Дальше вновь идут встречи. Владимиров предлагает мне похозяйничать, если я все-таки решилась выпить кофе. Соглашаюсь на чай и иду на мини-кухню с кофемашиной и кулером. Выбираю белый чай, завариваю его, рассматривая обстановку, где нет ничего лишнего. А вилки дома у меня точно такие же.
Встречи продолжаются до самого вечера, пока солнце не золотит пшеницу в кабинете, отчего она начинает мне напоминать праздничную иллюминацию. Официально рабочий день в правительстве Ставропольского края окончен: на часах 18 часов. Владимир Владимирович подписывает вечернюю почту, включает музыку. Звучит композиция Артемьева из кинофильма «Свой среди чужих, чужой среди своих»
– Я разную музыку люблю, а эта композиция, как сегодняшний день. Он многообещающий, но пока ничего не принесший, — задумчиво говорит губернатор.
Владимиров становится задумчивым часто. Словно уходит в себя, замерев возле своего рабочего стола, о чем-то размышляя.
Потом играет песня, которую я вроде бы знаю, но не могу вспомнить откуда: «Я подозвал коня, Конь мой узнал меня, Взял да помчал белой дорогою, Чистой подковой звеня. Будет лететь мой конь Птицей по-над рекой, Будет играть гривой разметанной, Он у меня такой. Взрослым так просто — Все знают они наперед, Ну а подросток — пока еще он подрастет! Кто кого?»
Уже потом понимаю, что это тема из фильма «Пацаны».
– Начинается неофициальная часть рабочего дня, — объясняет глава Ставрополья, — могут прийти министры, мои замы. Те, кто не может попасть днем, потому что желающих и так много.
Губернатор рассказывает, что сам составляет плей-лист, и ставит Окуджаву «Бери шинель, пошли домой», потом «Генералы песчаных карьеров», «Осень» ДДТ, «Аквариум».
– У нас пропасть социальной неудовлетворенности в стране, — говорит, продолжая подписывать документы, глава Ставрополья. — Самодержавие людям не нравилось, потом советская власть не нравилась, сейчас тоже власть не нравится. За 300 лет у нас сменилось 24 царя — это же кошмар. После революции получили шесть лет голода, вымерло 40 млн человек. Потом поднялись с пуза на колени, с колен на ноги. Потом опять получили приватизацию, в которой непонятно кто участвовал. Мой ваучер, наверное, где-то еще валяется. Приватизировали предприятия, и от этого люди вообще ничего не получили.
– Помню, цыгане покупали ваучеры, мы с мамой продали их и купили продуктов.
– Человек, который придумал приватизацию и ваучеры, точно знал, как их извлечь у населения. И для этого был создан такой дефицит, что человек за упаковку чая отдавал ваучер и был рад. Это сегодня люди подумают отдавать сто тысяч перед тем, как что-то сделать. А у нас словно чувства сохранения и не было.
– Вы недавно были в Александровском районе и заезжали на рынки. Там торговля сильно отличается от городской?
– Был на двух рынках. Куриное яйцо там 52 рубля, килограмм рыбы (карп, толстолобик) от 80 до 92 рублей, булка хлеба 19 рублей, килограмм вермишели 28-34 рубля, колбаса 90-130 рублей. То есть нормальные цены. Основа ярмарок — это не допустить их стационарного образования, иначе в стихийные рынки перерастут. И еще не допустить мздоимства.
Вновь заходит помощник с бумагами.
– Я не понял, почему вы все без галстука? Мы же договорились, что только по субботам можно так.
– Так вечер уже, — растерянно улыбается чиновник.
– И что? Вечер, но не субботний.
– Вот из Индии газету передали, — переводит разговор помощник, — самая крупная в Индии газета. Написано, что после объявления сотрудничества с нами акции компании «Бергер Пейнтс» подорожали на 7 млн долларов.
– В Дели мы подписали соглашение с ведущим индийским производителем лакокрасочной продукции, — объясняет мне Владимиров. И вдруг спрашивает: — А вы не боитесь, что вас после встречи со мной заподозрят в ангажированности?
Фото: Лариса Бахмацкая
– Это нормальный рабочий момент. Конечно, кто-то обязательно заподозрит.
– Не боитесь этого?
– Конечно, нет, в журналистике не первый год, работа такая.
– Я смотрю, вы все время в социальных сетях что-то пишете. Мне интересно, это заменяет живое общение с людьми? Мы примерно одного с вами возраста, воспитывались с вами в одно время...
– Это просто другое общение. Там же тоже все друзья, это спасение для меня. Можно дружить, не выходя из дома.
Потом губернатор рассказывает, что пишет стихи и уверен, что сочиняют их все. Я, не написавшая ни строчки поэзии, уверяю: точно не все. Владимир Владимирович открывает толстый блокнот, распухший от записей, и читает любовную лирику — посвящает все свое творчество жене. Потом показывает коллекцию белых медведей, которых собирает много лет. Теперь каменные и костяные звери живут в шкафах на пятом этаже правительства. Я обещаю пополнить коллекцию: у моего ребенка медведей штук двадцать.
С губернатором прощаюсь в восемь вечера. Как и утром, я оказываюсь в пустом здании, и уже другие охранники продолжают удивляться.
– В восемь вечера у нас в здании обычно только губернатор остается да мы.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
